Людовик - герой своего времени
Людовик - герой своего времени
- Ну, потерпи же ещё чуток, сестричка моя, - отчаянно проронил Людвиг, обращаясь к свече, словно её вздрагивающее догорание - было вздрагиванием грудной клетки тяжело дышавшего и испускающего дух человека.
Последние минуты письма были настолько тягостными, от переживания, что казались Людовику длиннее всей ночи проведённой наедине с чернильницей, гусиным пером и листами бумаги, испачканными грязью, так как надзиратель со злобой бросил их в камеру в ответ на требования Людовика. Тягостно было и то, что свеча догорала, а написать хотелось много, ведь это было его последнее прощальное письмо своей семье и своим собратьям.
В шесть часов утра состоится казнь. Казнят главаря ячейки «Свобода»,- за внесение во внутриполитический строй междоусобиц и смут; подстрекательство к революции и разлад общественности.
Людовику уже хватило смелости смириться с мыслю о том, что эта ночь последняя для него. И что у него уже не будет возможности, не только видится с женой через решётку, но и дышать с ней одним воздухом, ходить под одним небом.
Долгими днями и ночами его одолевали предсмертные муки. Но однажды, когда уже не оставалось никаких надежд, от того, что все его братья по идее были умерщвлены,- его отчаянный страх сменился на, совершенно непредсказуемое, спокойствие в сердце. И этой сладкой пилюлей умиротворённости явилось - ясное осознание правды и непоколебимой уверенности в своей невиновности.
Возникла тьма. Яркая красная точка и запах дыма от потухшего фитиля ненадолго создали, хоть какой-то, антураж во мраке. Людовик закрыл глаза и перед ним возник образ листа с последними строками: «все признают меня фанатом бессмертной, но невыполнимой, идеи; многие считают героем своего времени - не пощадившим жизни ради правды; и лишь некоторые глупцом, бунтарём, выскочкой и нахалом. Я верю, что моё дело будет продолжено горящими сердцами за Свободу и Правду. Родные, не серчайте на меня, пусть я останусь в вашей памяти тем, кем и был, но не отступившимся от своего дела, за которое подвязался в едином порыве со «Свободой». Не горюй, любимая. Ты знаешь - мы будем вместе; мы и наши славные детки. Родители,- примите поклон до земли. Ваш сын оставляет,- сей бренный путь, достойно вас».
Вдруг, что-то захотелось исправить Людовику, но он был беспомощен перед темнотой. Значит, - «так», будет угодно Богу,- смирился смертник.
Скоро должно светать. Но нашему герою не удастся насладиться очередным рассветом.… Через мгновение послышится топот шагов, шум ругательств конвоиров и лязг замков с грохотом опускающихся ставней. Людовика введут в ночную стужу и последним его осязанием свободы будет - мороз дерущий кожу. Но борец за справедливость будет уже далеко, в своих мыслях, от реалий происходящих вокруг него. Перед ним открывается неизведанное, то о чём все привыкли, так долго и неистово спорить. Смерть. Также душу Людовика согревала мысль, что всё, что у него наболело и лежало на душе он смог выразить в прощальном послании семье и своим единомышленникам. Чуть раньше, когда на Людвига надевали кандалы, он попросил у старого стражника, своей внешностью напоминавшего доброго и радушного деда из детства Людовика, выполнить последнею просьбу. Такие глаза не могут обмануть,- первое, что подумал Людвиг и отдал всю рукопись, на что старик понимающе сложил листы вдвое и засунул их за пазуху. На самом же деле,- «добрый дед» уже давно умел пользоваться своей располагающей внешностью и Людвигу было неизвестно, что именно он казнил всех его предшественников, и именно ему предстоит столкнуть Людовика в холодную прорубь.
